Медее быть последним героем не слишком хотелось. Конечно, в детстве это и могло показаться привлекательным – пасть смертью храбрых в бою с жуткими монстрами, но Медея уже не была ребенком и приоритеты у нее были иные. Умирать в кишащем черт знает чем городе ей не хотелось. Конечно, надежды на то, что есть еще место в Англии, которое не заполнено этими существами, почти не было, но надо было хоть что-то делать. На самом деле, Меди всегда казалось, что в случае какого-либо катаклизма, она бы сложила лапки и приняла свою судьбу. Она считала себя трусихой и параноиком. Но, видимо, банальная инсектофобия и неприязнь практически к любому виду транспорта – это просто маленькие слабости, которые каждый себе может позволить. Перед лицом реальной опасности, Медея совершенно неожиданно для себя собралась и была на удивление спокойна, даже хладнокровна.
Раньше Медея только делала вид, что она собрала волю в кулак и готова была сражаться. Раньше она была не одна, и ей было за кем прятаться. И дело было не только в том, что улицы были наполнены живыми мертвецами, которые разрывали на куски любое живое существо. Принять это было невозможно. Медея была скептиком. Она не верила в призраков, зомби, кентавров и вечную любовь, и до конца пыталась найти разумное объяснение. Все ее естество отвергало происходящее и не позволяло просто принять ситуацию и решать куда более важные проблемы. С другой стороны, поначалу это помогало не думать о том, что они все обречены. А они были обречены.
Те, мертвые, их как-то сразу стало много. Медея прекрасно все помнила. Сначала к ним начали поступать люди с очень странными симптомами, потом что-то сверхъестественное начало твориться в морге. В желтых газетенках начали появляться бредовые теории о больнице, которую терроризировали духи погибших пациентов. Медея только закатывала глаза и вздыхала – как можно верить в такую чушь? Пришлось начать верить уже тогда, когда труп не первой свежести на ее глазах поднялся на ноги. Эпидемия распространилась очень быстро, и меньше, чем через месяц живые остались в меньшинстве. Медее никогда не было так страшно. Она не понимала, что происходит, не могла найти рационального объяснения.
Рационального объяснения так и не нашли. Наверное, потому, что люди были куда больше заняты попытками выжить, нежели попытками докопаться до истины. Потом и Медея успокоилась. У медиков теперь было много работы. И, хотя она только-только начала проходить интернатуру, на нее тоже был спрос. Да уж, Меди получила бесценную практику, только непонятно, зачем ей теперь весь этот опыт? Как будто у них и правда был шанс пережить все это. Но Медея не думала о том, каковы ее шансы. Тогда, после того, как их осталось совсем немного, было принято решение попытаться уехать из города. Умудрились починить машину, и появился призрачный шанс получить помощь. Они должны были уехать втроем. Одного не стало, когда они решили пополнить запасы – наткнулись на еще не до конца разрушенный магазин. Вторая застрелилась. До эпидемии они собирались пожениться.
Видеть смерть было уже не так страшно, и это по-настоящему пугало. Медея зачем-то поправила зеркало заднего вида. Она не вида ни одного существа, ни живого, ни мертвого, уже довольно давно, и это не могло не радовать. Но вечно вести машину она не могла. Где-то вдалеке виднелся маяк. Меди всегда нравились маяки. Может, из-за любимой книги, в которой главный герой мечтал о маяке, может, просто было в них что-то близкое Медее. Но на этот раз маяк не вызвал почти никакого эмоционального отклика. Медея просто свернула с дороги на побережье. Надо было отдохнуть. Она провела за рулем много часов и, кажется, за все это время у нее даже выражение лица не изменилось. Теперь в ее жизни не осталось никого.
Меди остановила машину, приоткрыла дверцу и прислушалась. Шум воды, и больше ничего. Девушка покинула транспортное средство. Еще не закрыв дверь, она огляделась. Кажется, никого. Как же непривычно было находиться в тишине. Ни криков, ни шума мотора, ни выстрелов. Вспомнив о последнем, Медея все-таки взяла пистолет и только тогда закрыла дверь. Не просто закрыла - с силой захлопнула, так, что показалось, что звук прокатился по всем окрестностям, снося все на своем пути. И она снова почувствовала ту бессильную злобу, что так часто навещала ее за последние четыре месяца.
«Твою мать,» - мысленно выругалась Меди, прижимаясь спиной к не слишком чистой машине и буравя взглядом горизонт. – «И что теперь?»

Однажды у Медеи поднялась температура. Она уже не помнила, от чего – то ли просто простудилась, то ли последствия попыток поддерживать свое тело в более-менее бодром состоянии с помощью различных небезызвестных препаратов. Температура была настолько высокая, что Меди начала бредить. Или галлюцинировать? Впрочем, это не так важно. Приснилось ли ей это, было ли это галлюцинацией, видением миражом… Тогда она во всех видела мертвецов. Некоторые были неестественно бледными, от них веяло холодом, и зрачки больше не реагировали на свет. Словно просто к Хэллоуину готовились – грим и линзы, а не чертов апокалипсис. Другие были хуже, уже начали разлагаться, ошметки кожи непривлекательно висели, открывая кости, и несло от них соответствующе. Медея не знала, как они умерли и почему даже не заметили этого – ведь они продолжали вести себя как те, с кем она так упорно пыталась выжить. Видела это только она и ее это не пугало. Медея думала, что, наверное, и она умерла. И чего тогда бояться? Мертвым нечего бояться, в этом их преимущество. Поэтому было так тяжело с живыми мертвецами – они не боялись, не уставали, у них не было мотивации. С ними не договоришься и их не переубедишь. Слепая жажда крови, и больше ничего.
А потом жар прошел, но Медея не перестала видеть только мертвых. Больше не было мертвенно-бледных губ и безжизненных глаз, не было трупных пятен. Они выглядели как обычные люди, они дышали, обладали всеми рефлексами живого существа, нуждались в пище и отдыхе. Но все они были мертвы. И это невозможно было не замечать. Меди видела только мертвецов во всех, кто попадал в поле ее зрения. Да и себя живой уже не ощущала.
От не самых приятных воспоминаний Медею отвлек шум. Словно кто-то подъезжал к ней на машине, но… Но это же бред. Живые мертвецы машин не водили, а встретить другого человека практически посреди пустыни – потрясающее совпадение. «Может, я с ума схожу?» - подумала Меди и все же обернулась. Нет, не слуховые галлюцинации. Машина. Медея очень четко видела машину. «Какого…»
Тяжесть оружия в руке внушало некоторую уверенность. К тому же, за последние четыре месяца Медея совершенно разучилась бояться живых людей. Конечно, от них всего можно было ожидать. У нее были припасы, оружие и даже кое-какие медикаменты, а все вышеперечисленное было на вес золота. Наверное, за такое теперь вполне можно убить. И все же, страха не было. Было недоумение, сомнение, усталость.
«Ну да, точно, мне же только компании для полного счастья не хватало,» - мрачно подумала Медея, делая шаг влево, так, чтобы машина не закрывала ей обзор, но в случае чего можно было бы укрыться за ней. И что ей делать? Стрелять она пока не собиралась. Конечно, характер Меди претерпел некоторые изменения в свете последних событий, но убивать невинных людей ради собственной выгоды она все равно не собиралась. С другой стороны, самозащиты это не касалось. Если он попробует напасть, Медея выстрелит. А судя по тому, что она видела, водитель все-таки был мужчиной.
- Чем обязана визиту в нашу скромную постапокалиптическую пустыню? – бесстрашно и громко поинтересовалась Медея, как только машина остановилась. Да уж, от некоторых черт характера даже восстание живых мертвецов не избавит.